«Кордова будет второй Меккой», — говорил Абдеррамен, основатель западного халифата. Он принадлежал к семье Омайядов и самым чудесным образом избежал избиения своих близких и родных в Дамаске.
Явившись в Кордову, он через несколько лет сделался властелином города и первым из халифов Омайядов. Это было в восьмом столетии. А двести лет спустя, перед завоеванием норманнами, Кордова была самым большим городом в Испании и самым богатым в Европе, распространителем науки и культуры и обладала величайшей мечетью в мире, настоящим мусульманским собором. Прошло еще двести лет, и знамя Кастилии развернулось над крепостью, а крест вытеснил полумесяц из мечети, называвшейся в просторечии «мескитой». После этого город быстро пошел в упадок. По велению судьбы мечеть была превращена в собор. А тогда в центре города возвышалась огромная мечеть с минаретом — теперь не существующим, — откуда муэдзин призывал молящихся. Суровые и мрачные стены образовали обширную, походившую на крест, прямоугольную ограду в пятьсот семьдесят футов длины и четыреста двадцать пять футов ширины, почти равную по величине площади, занятой собором Св. Петра в Риме.
Как изменялся вид, когда посетитель оказывался внутри здания! Двор апельсиновых деревьев, окруженный аркадами, где можно было найти тень, составлял одну треть площади, занятой мечетью, и был засажен деревьями в восемнадцать рядов, образовавшими девятнадцать лиственных коридоров, каждый из которых оканчивался дверью, ведущей в мечеть. Фонтаны прохладной воды, служившие для омовения, сверкали на солнце. Но впечатление бесконечного плодового сада из зеленых аллей усиливалось необыкновенной архитектурой мечети.
Глядя вдоль одной из аллей двора в отворенную дверь мечети, мнилось, что аллея продолжается без конца. Вместо живых деревьев в полумраке мечети возвышались колонны, увенчанные арками в виде подковы, расписанными красной краской и золотом. Под ними висели горящие лампады, уподоблявшиеся апельсинам и расположенные таким образом, что получалось несравненное впечатление беспредельного пространства зелени. К несчатью, все это было совершенно уничтожено. Двери, ведущие в здание, были затворены, и в самой середине храма были построены хоры, занявшие место трехсот пятидесяти колонн, после чего осталось около восьмисот пятидесяти колонн, составляющих лабиринт приделов, в числе которых девятнадцать продольных и двадцать девять поперечных. Один из этих приделов, ведший от двора апельсинов через все здание до самого конца, служил главным кораблем и первоначально, до пристроек, сделанных в десятом столетии халифом аль-Мансуром, проходил через середину здания.
В самом конце его помещалась святая святых, михраб, или молитвенный храм, обращенный передней стороной к Мекке, где у правящего халифа был свой молитвенный стул. Это небольшое углубление сохранилось и является, без сомнения, одним из чудес древнего мира, посмотреть которое стекаются в Кордову тысячи людей. Посетители могут проходить молча под двойными, возвышающимися друг над другом арками, опирающимися на капители бесконечно разнообразного рисунка, но когда они достигают михраба и проводник поднимает кверху зажженную свечу, чтобы показать блестящую, сверкающую, прозрачную мозаику, которой покрыта вся стена, с губ их должно невольно сорваться восклицание восторга, так как нигде больше нельзя найти византийской мозаичной работы, выполненной с таким искусством и совершенством. Однако, к несчастью для полуострова, эта радужная облицовка из мельчайших составных частиц была не своей работы, так как византийский император прислал ее в подарок самому могущественному государю Запада, кордовскому халифу.
